Неточные совпадения
Он начал представлять себе Анну Сергеевну, потом другие черты понемногу проступили сквозь
красивый облик молодой
вдовы.
Вдова нотариуса Казакова, бывшая курсистка, деятельница по внешкольному воспитанию, женщина в пенсне, с
красивым и строгим лицом, доказывала редактору, что теории Песталоцци и Фребеля неприменимы в России.
— Да! — знаешь, кого я встретила? Марину. Она тоже
вдова, давно уже. Ах, Клим, какая она! Огромная,
красивая и… торгует церковной утварью! Впрочем — это мелочь. Она — удивительна! Торговля — это ширма. Я не могу рассказать тебе о ней всего, — наш поезд идет в двенадцать тридцать две.
Тюфяев, видя беспомощное состояние
вдовы, молодой,
красивой собой и брошенной без всякой опоры в дальнем, ей чуждом городе, как настоящий «отец губернии», обратил на нее самую нежную заботливость.
В Эн-ске Годнев имел собственный домик с садом, а под городом тридцать благоприобретенных душ. Он был
вдов, имел дочь Настеньку и экономку Палагею Евграфовну, девицу лет сорока пяти и не совсем
красивого лица. Несмотря на это, тамошняя исправница, дама весьма неосторожная на язык, говорила, что ему гораздо бы лучше следовало на своей прелестной ключнице жениться, чтоб прикрыть грех, хотя более умеренное мнение других было таково, что какой уж может быть грех у таких стариков, и зачем им жениться?
— Кабы сразу тыщами ворочать — ну, еще туда-сюда… А из-за грошей с народом возиться — это из пустого в порожнее. Нет, я вот погляжу-погляжу да в монастырь уйду, в Оранки. Я —
красивый, могутно́й, авось какой-нибудь купчихе понравлюсь,
вдове! Бывает этак-то, — один сергацкой парень в два года счастья достиг да еще на девице женился, здешней, городской; носили икону по домам, а она его и высмотрела…
За год до смерти он женился на
красивой молодой
вдове, которой пришлось прибегнуть под его покровительство.
Беркутов. Нет, для винокуренного завода. Признаюсь тебе — грешный человек, я уж давно подумывал: Купавин — старик старый, не нынче, завтра умрет, останется отличное имение, хорошенькая
вдова… Я уж поработал-таки на своем веку, думаю об отдыхе; а чего ж лучше для отдыха, как такая усадьба,
красивая жена, какая-нибудь почетная должность…
Выше я говорил о
красивом и
вдовом соседе, адъютанте московского генерал-губернатора П. П. Новосильцове, но приходится сказать несколько и о старшем брате его Николае Петровиче, товарище министра внутренних дел, бывшем в милости при дворе. Так как отец наш пользовался славою замечательного сельского хозяина, то приехавший на лето в деревню Н. П.
Граф посмотрел на нее: не совсем скромное и хорошего тона кокетство ее, благодаря
красивой наружности, начинало ему нравиться. В подобных разговорах день кончился. Граф уехал поздно. Он говорил по большей части со
вдовою. Предпочтение, которое оказал Сапега Клеопатре Николаевне, не обидело и не удивило прочих дам, как случилось это после оказанного им внимания Анне Павловне. Все давно привыкли сознавать превосходство
вдовы. Она уехала вскоре после графа, мечтая о завтрашнем его визите.
— Хуже я Семенова, глупее его? Я ж его моложе, я ж
красивый, я ж ловкий… да вы дайте мне за что ухватиться зубом, дайте ж мне хоша бы малое дело в руки, я тотчас всплыву наверх, я так крылья разверну — ахнешь, залюбуешься! При моей красоте лица и корпуса — могу я жениться на
вдове с капиталом, а? И даже на девице с приданым, — отчего это недостойно меня? Я могу сотни народа кормить, а — что такое Семенов? Даже противно смотреть… некоторый сухопутный сом: ему бы жить в омуте, а он — в комнате! Чудище!
Князь был хорош собою, румяный, нежный, отрочески мужественного вида, с легким пухом на губах, с чистым голубым взглядом, он нравился особенно сангвиническим девицам и молодым
вдовам. Столыгин, бравший не столько красотою, сколько дерзкой речью, любезностью и злословием, не мог простить своему другу его высокий рост, его
красивые черты и старался всякий раз затмить его остротами и колкостями.
В селе Гаях, в его каменном, крытом железом, доме жила старуха мать, жена с двумя детьми (девочка и мальчик), еще сирота племянник, немой пятнадцатилетний малый, и работник. Корней был два раза женат. Первая жена его была слабая, больная женщина и умерла без детей, и он, уже немолодым вдовцом, женился второй раз на здоровой,
красивой девушке, дочери бедной
вдовы из соседней деревни. Дети были от второй жены.
Марфа Силантьевна была разбитная солдатская
вдова, лет сорока, дородная и
красивая баба, давно уже жившая по местам в Петербурге, оставившем на ней, вместе с промозглым запахом цикория, особый отпечаток, свойственный лишь истой «петербургской» прислуге.
Что молодая
вдова не поминала его более «лихом», доказала она вскоре самым убедительным образом: через несколько месяцев вышла за молодого,
красивого монаха, августинова ордена, Ивана (прозванного у нас, неизвестно почему, спасителем), которого умела своими зажигательными глазками свести с ума, заставить скинуть белую рясу и окреститься в русскую веру.
В столовой, кроме «самого» и его дочери, были старушка-тетка Надежды Гавриловны, сестра ее матери,
вдова купца, умершего несостоятельным, заведывавшая хозяйством Синявина, и два соседа по лавкам Гаврилы Семеновича, нарочно, как мы потом узнали, приглашенных хозяином. Тут-то, у стола, в сконфуженно-недоумевающем ожидании, на кончиках стульев, сидели старик Алексей Парфенович и его сын Петр —
красивый брюнет лет двадцати пяти.
Среди дворовых княгини была молодая
вдова дворецкого Ульяна Берестова, больная чахоткой,
красивая молодая женщина с дочерью Таней.
Казаки захватили на улице Берлина
красивого мальчика. Суворов взял его к себе, заботился о нем во все продолжение похода и по прибытии на квартиры послал
вдове матери мальчика — ее имя и адрес узнал он от ребенка — следующее письмо.